В отечественной историографии господствует тезис о репрессиях 1937-1938 годов как об одной из главных причин поражений Красной Армии в 1941 году. При этом считается, что репрессированные в 37-м командиры не только владели передовым оперативным и тактическим искусством, но и умели хорошо готовить войска. Большие маневры 1935-1936 годов, пишет, например, в своей работе военный историк В.А. Анфилов, “показали высокую боевую мощь Красной Армии, хорошую выучку красноармейцев и навыки командного состава”. Но соответствует ли этот вывод реальной подготовке и выучке войск в тот период?
Проверим тезис о высокой боевой выучке РККА, проанализировав действия ее войск на осенних маневрах 1936 года в Белорусском (БВО) и Киевском (КВО) военных округах. Эти округа являли собой наиболее мощные группировки Красной Армии. Они первыми должны были вступить в бой с германским вермахтом. Наконец, возглавляли их командармы 1-го ранга И.П. Уборевич и И.Э. Якир, считающиеся едва ли не самыми талантливыми из военачальников, пострадавших от репрессий.
Замысел Полесских (конец августа 1936-го) и Шепетовских (сентябрь) маневров КВО, больших маневров БВО (сентябрь) и больших тактических учений под Полоцком (начало октября) соответствовал идее передовой по тем временам теории глубокой операции и глубокого боя: добиться решительного успеха за счет массированного применения техники и взаимодействия всех родов войск – пехоты, кавалерии, артиллерии, танков, авиации и воздушного десанта. Все маневры и бои, вытекавшие из замысла учений, войска осуществили и разыграли. Однако какова была бы эффективность их действий, окажись на месте условного противника реальный, германский? Рассмотрим вначале действия танковых соединений – главной ударной силы сухопутных войск РККА.
Эскадрильи легких бомбардировщиков и штурмовиков Р-5, ССС и Р-Зет, которые должны были расчистить путь наступающим танкам, сделать этого, по существу, не смогли. Их взаимодействие с механизированными бригадами и полками “не удавалось” (БВО), “терялось совершенно или осуществлялось эпизодически” (КВО): подводила организация связи между авиационными и танковыми штабами. В КВО хромало и взаимодействие танков с артиллерией. А ведь именно отсутствие авиационной и артиллерийской поддержки послужило одной из причин неудачи контрударов наших мехкорпусов в июне 41-го. Так, 28-я танковая дивизия, наступая 25 июня 1941 года западнее Шяуляя, потеряла от огня немецкой артиллерии до 3/4 своих танков.
Танкисты Якира и Уборевича наступали вслепую – разведка у них была плохо организована, не проявляла активности и (по оценке наблюдавшего за маневрами начальника Управления боевой подготовки (УБП) РККА командарма 2 ранга А.И. Седякина) “была недееспособна”. В результате Т-26 из 15-й и 17-й мехбригад КВО неоднократно наносили удар “по пустому месту”. БТ-5 и БТ-7 из 5-й и 31-й мехбригад БВО не смогли обнаружить засады (а действия из засад были излюбленным приемом немецких танкистов). Т-28 из 1-й танковой бригады БВО “внезапно” (!) очутились перед полосой танковых ловушек и надолбов и вынуждены были резко отвернуть в сторону – на еще не разведанный участок местности, где и застряли. “В действительности, – заключил комбриг В.Ф.Герасимов из УБП, – они были бы уничтожены”. На войне так и случалось. Так, части 8-го мехкорпуса, атакуя 26 июня 1941 года под Бродами без предварительной разведки местности и расположения противника, уткнулись в болота, нарвались на позиции противотанковой артиллерии и задачу выполнить не смогли.
Вслепую танки действовали и непосредственно в “бою” – тут уже сказалась слабая выучка танкистов, не умевших ориентироваться и вести наблюдение из танка. А недостаточная подготовка механиков-водителей приводила к тому, что боевые порядки атакующих танковых частей “быстро расстраивались”. В этом, впрочем, были виноваты и командиры взводов, рот и батальонов, не освоившие навыков радиосвязи и поэтому не умевшие наладить управление своими подразделениями. По этой же причине батальоны 15-й мехбригады на Шепетовских манверах постоянно запаздывали с выполнением приказа на атаку, вступали в бой разрозненно. Несогласованность действий рот и батальонов была характерна и для других танковых соединений. Разрозненно атакуя под Прохоровкой 12 июля 1943 года, они были практически уничтожены танкистами СС…
Таким “толпам” не помогли бы и танки непосредственной поддержки пехоты, тем более, что в КВО (даже в его лучших 24-й и 44-й стрелковых дивизиях) ни пехотинцы, ни танкисты взаимодействовать друг с другом не умели. Не спасла бы и артиллерийская поддержка атаки, тем более, что в КВО “вопрос взаимодействия артиллерии с пехотой и танками” еще к лету 1937 года являлся “самым слабым”, а в БВО артиллерийскую поддержку атаки часто вообще игнорировали.
Что касается пехоты Уборевича, то она вообще не умела вести наступательный ближний бой. На маневрах 1936 года ее “наступление” заключалось в равномерном движении вперед. Отсутствовало “взаимодействие огня и движения”, то есть, отделения, взводы и роты шли в атаку, игнорируя огонь обороны, они не подготавливали свою атаку пулеметным огнем, не практиковали залегание и перебежки, самоокапывание, не метали гранат. “Конкретные приемы действий, – заключал А.И.Седякин, – автоматизм во взаимодействии… не освоены еще”. Слабо обученной тактике ближнего боя оказалась и пехота КВО, и не только участвовавшие в Полесских маневрах 7-я, 46-я и 60-я стрелковые дивизии, но и 44-я – одна из лучших у Якира.
Впрочем, эффективно подготовить свою атаку огнем пехота БВО и КВО все равно не смогла бы: как и вся Красная Армия накануне 1937 года, бойцы плохо стреляли из ручного пулемета ДП – основного автоматического оружия мелких подразделений. Так, 135-й стрелковый полк КВО на осенних инспекторских стрельбах 1936 года получил за стрельбу из ДП лишь 3,5 балла по 5-балльной системе, а 37-я стрелковая дивизия БВО – 2,511.
Но, даже прорвав оборону вермахта, пехота Якира и Уборевича оказалась бы беспомощной против германских контратак. В БВО прекрасно знали, что отличительной особенностью ведения боевых действий немцами было уничтожение прорвавшегося противника фланговыми контрударами мощных резервов. И тем не менее наступавшая пехота Уборевича совершенно не заботилась об охранении своих флангов – “даже путем наблюдения!” Эти же грешила и пехота КВО на Шепетовских маневрах. В БВО знали, что немцы всегда стремятся к внезапности удара; за столь инициативным, активным и хитрым противником нужен был глаз да глаз, но тем не менее пехота Уборевича сплошь и рядом наступала вслепую, совершенно не заботясь об организации разведки. “Не привилась”, по оценке А.И.Седякина, разведка и в стрелковых дивизия Якира – “у всех сверху донизу”! В 1941-1945 годах немцы многократно убеждались в том, что “русские чувствуют себя неуверенно при атаке во фланг, особенно, если эта атака является внезапной”, и что “в боях против русских можно добиться преимущества искусным маневрированием”. Как видим, они могли бы убедиться в этом и в 36-м.
Подводя итог работе войск БВО и КВО на Белорусских и Полесских манверах, А.И.Седякин вскрыл главный, на наш взгляд, порок РККА эпохи Тухачевского, Якира и Уборевича: “Тактическая выучка войск, особенно бойца, отделения, взвода, машины, танкового взвода, роты, не удовлетворяет меня. А ведь они-то и будут драться, брать в бою победу, успех за рога”. Еще нагляднее выразил эту мысль (уже после расстрела “талантливых военачальников” 21 ноября 1937 года) С.М.Буденный: “Мы подчас витаем в очень больших оперативно-стратегических масштабах, а чем мы будем оперировать, если рота не годится, взвод не годится, отделение не годится?”.
Хуже всего было то, что подобная ситуация не обнаруживала никакой тенденции к улучшению. Так, разведку и охранение флангов в БВО игнорировали еще на осенних учениях 1935 года (когда за это поплатились “поражением” части 2-й, 29-й и 43-й стрелковых дивизий). В КВО “слабость организации разведки” проявлялась еще на знаменитых Киевских маневрах 1935 года, где отмечали также и скученность боевых порядков атакующей пехоты. Слабую выучку одиночного бойца, отделения, взвода и роты, неумение командиров управлять огнем и “полное отсутствие взаимодействия огня и движения”, когда “основной (и почти единственной) командой является громкое “Вперед!”, повторяемое всеми от ком[андира] батальона до командира отделения”, войска БВО также демонстрировали еще в 35-м.
Может быть, что-либо изменилось в лучшую сторону за месяцы, оставшиеся до начала репрессий? Материалы, позволяющие оценить уровень боевой подготовки войск БВО и КВО в первой половине 1937 года, сохранились лишь по четырем из тридцати стрелковых дивизий – 37-й, 52-й БВО и 24-й и 96-й КВО. Выборка является совершенно случайной, но картина та же, что и осенью 1936-го… Вот, например, как оценивал командир 23-го стрелкового корпуса комдив К.П.Подлас боевую подготовку 111-го стрелкового полка 37-й дивизии в октябре 1936 года: “Хромает увязка взаимодействия всех родов войск… организация разведки… особенно в процессе боя… Взаимодействие огня и движения, боевые порядки, атака не на должной высоте”. То же самое он вынужден был констатировать и после учений 111-го и 136-го (52-й дивизии) полков 7-13 мая 1937 года: “Управление огнем при наступлении, подготовка и поддержка атаки огнем, взаимодействие огня и движения являются слабым местом в подготовке ком[андного] состава… Отделение в охранении и разведке отработано слабо. Обязанности бойца в бою большинство бойцов знают слабо”. По огневой подготовке 111-й полк с октября 1936 года по май 1937-го “съехал с тройки на двойку”.
В августе 1936 года А.И.Седякин счел, что 24-я дивизия КВО проделала “хорошую работу по тактической подготовке подразделений”, что в ней “хорошо поставлено обучение ближнему бою”, а “младшие командиры, лейтенанты и даже рядовые бойцы… действуют грамотно”. Но на учениях в конце февраля 1937 года в частях 24-й и 96-й дивизий обнаружились многочисленные “недочеты в подготовке бойца и мелких подразделений…”Строи и боевые порядки подразделений, отмечал командир 17-го стрелкового корпуса комдив В.Э.Гермониус, – не всегда отвечают условиям обстановки… Управление при наступлении к[аминди]ры рот и бат[альо]нов теряли. Особенно плохо поддерживалась связь артиллерии с пехотой… Слабое внимание уделено вопросам борьбы внутри обороны противника” (то есть отражению неизбежных немецких контратак. – А.С.). Хуже, чем в 1936-м, оказались в марте – апреле 1937 года и результаты огневой подготовки пехоты 24-й и 96-й дивизий. “Плохие показатели в боевой подготовке (стрельба, аварийность)” продемонстрировал весной 1937 года и 45-й механизированный корпус КВО – главный герой Киевских маневров 35-го.
Вообще бичем РККА накануне 1937 года была низкая требовательность командиров всех степеней и обусловленные ею многочисленные упрощения и условности в боевой подготовке войск. Бойцам позволяли не маскироваться на огневом рубеже, не окапываться при задержке наступления; от пулеметчика не требовали самостоятельно выбирать перед стрельбой позицию для пулемета, связиста не тренировали в беге и переползании с телефонным аппаратом и катушкой кабеля за спиной и т.д. и т.п. Приказы по частям и соединениям округов Якира и Уборевича пестрят фактами упрощения правил курса стрельб – тут и демаскирование окопов “противника” белым песком, и демонстрация движущейся мишени в течение не 5 а 10 секунд, и многое другое.
45-й мехкорпус, так восхитивший иностранных наблюдателей на Киевских маневрах 1935 года, обучался вождению “на плацу танкодрома на ровной местности” и, как выяснилось уже в июле 1937 года, даже небольшие препятствия брал “с большим трудом”. Тогда же сменивший Якира командарм 2-го ранга И.Ф. Федько обнаружил, что на дивизионных учениях “все необходимые арт[иллерийские] данные для поддержки пехоты и танков оказываются очковтирательными, показаны лишь на бумаге и не соответствуют реальной обстановке, поставленным задачам и местности”.
“Это разгильдяйство, к которому мы привыкли сверху донизу, – признавалось на активе Наркомата обороны 10 июня 1937 года. – Ну, не выполнил и не выполнил”. Таким образом, плохая боевая выучка войск во времена Уборевича и Якира была обусловлена не только низкой квалификацией командиров РККА, но и плохим воинским воспитанием. Об уровне последнего можно судить, например, по коллективному портрету комсостава 110-го стрелкового полка БВО, сделанному комдивом К.П. Подласом в октябре 1936 года: “Млад[шие] держатся со старшими фамильярно, распущенно, отставляет ногу, сидя принимает распоряжение, пререкания… Много рваного обмундирования, грязное, небритые, рваные сапоги и т.д.”…
Следует отметить, что пороки войск Уборевича и Якира были типичными и для Особой Краснознаменной Дальневосточной армии знаменитого В.К.Блюхера. Таким образом, командиры, репрессированные в 37-м, не сумели (или не захотели) подготовить Красную Армию к войне с Германией.
Автор: к.и.н. А.Смирнов. Журнал “Родина”. 2000, №4
{loadposition zakladki} {loadposition yandex} {loadposition diradv1}